Липецкая область. Задонский район.
Тюнино. Богородицко-Тихоновский Тюнинский женский монастырь

Богородицко-Тихоновский Тюнинский женский монастырь — православный монастырь Липецкой и Задонской епархии Липецкой митрополии. Расположен в селе Тюнино Задонского района Липецкой области.

Родник Тихона Задонского

Существует предание, что в лесу святитель своими руками трудился над очищением и приведением в порядок родника, приглашал «...к оному друзей и благодетелей своих, назидал их духовною беседою». Об этом по успении задонского подвижника рассказывали жившие в слободе Тешевке наёмные служители Задонского Богородицкого монастыря Роман и Евстафий. О том же сообщил протоиерею Петру Алексеевскому церковник Успенского городского собора Стефан Донецкий, в молодые годы сподобившийся некоторое время быть келейником святителя Тихона. Подтверждается это и тем фактом, что в конце 1770-х гг. при возведении слободы Тешевки в город Задонск землемер Лютов, присланный для распланирования будущего Задонска и отмежевания под него земель, не раз видел издали Святителя Тихона возле этого родника. Из благоговения к подвижнику Лютов не осмеливался нарушить его уединения. Но раз по уходу Святителя землемер подошёл ближе и увидел на краю лесного источника лопату и только что вырытую землю.

Святитель Тихон Задонский преставился в 1783 г., и по кончине его особенно дороги стали почитателям великого угодника Божия те вещи, которых он касался своими руками, и те места, которые любил посещать. Так обустроенный им колодезь близ Задонска стал предметом благочестивого почитания. Вскоре над источником была устроена деревянная часовня, позднее заменённая попечением помещика Писарева на каменную.

Становление обители

В 1810 году на Воронежскую кафедру назначен был епископ Антоний (Соколов). Сей славный архиерей, подобно святителю Тихону, впоследствии оставил дела управления и окончил своё житие земное, пребывая на покое в Задонске. Будучи же епископом Воронежским и Черкасским, Преосвященный Антоний немало положил трудов, дабы должным образом почиталась память святителя Тихона в пределах его епархии. Главное же, что было сделано владыкой Антонием в память о святителе Тихоне – это живая проповедь начал христианских на примере жития покойного архипастыря-подвижника.

Бывая в Задонске, где уже с 1811 году положил он совершать архиерейские богослужения в день преставления святителя Тихона, епископ Антоний по завершении службы в окружении богомольцев направлялся к Тюнинскому роднику. И здесь, в задонском лесу, у исходища вод, благословленного трудами и молитвами Задонского чудотворца, Преосвященный Антоний не раз беседовал о недавно почившем Святителе с благоговейными его почитателями.

Однажды, в 1813 году, владыка Антоний в очередной раз вёл на этом месте обычную беседу. В числе слушателей был соседний помещик Алексей Фёдорович Викулин. Едва миновавшая тревога того времени (а только что закончилась Отечественная война 1812 года), вероятно, заставляла ещё больше вспоминать о святителе Тихоне, который был силён делом и словом в затруднительных обстоятельствах для всех, нуждавшихся в его помощи. Указывая на часовню над родником, у которого трудился и молился святитель Тихон, Преосвященный выразил мысль, что хорошо было бы увенчать это святое место хотя бы маленькой церковью. Живо и серьёзно принял это пожелание архипастыря А.Ф. Викулин и пригласил Владыку на освящение храма, который пообещал выстроить на этом месте.

Викулин слово сдержал и вскоре им был выстроен каменный храм, освящение которого во имя иконы Божией Матери «Живоносный источник» состоялось 15 августа 1813 г. «После завтраку, – сообщала в своём дневнике об этом дне княжна Т.А. Волконская, – Преосвященному угодно было, чтоб все дамы и девушки сажали сами сосны около церкви и ограды; так мы с удовольствием все принялись за эту работу, а сам Преосвященный с губернатором сделали начало, посадивши по одной, и в несколько минут все были посажены, и всякая свою должна была полить из колодезя живоносного источника».

Когда выстроена была церковь, строитель храма А.Ф. Викулин испросил словесное дозволение правящего архиерея на то, чтобы при храме поселились две девицы, известные благочестивой жизнью. А спустя некоторое время к ним присоединились и другие, из числа живших в окрестных селениях отшельниц, проводивших дни уединенно, в усиленной молитве и работе. Они обрадовались возможности посещать ежедневно богослужения, не входя в сообщение с миром, и по приглашению А.Ф. Викулина переселились на постоянное жительство поблизости новой церкви, построив здесь себе несколько соломенных хижин, в которых жили поодиночке, по две и по три. Всего их вскоре собралось тридцать, а содержались они «тканием сукна и холста». Так положено было начало будущему Богородице-Тихоновскому женскому монастырю.

Земля в это время принадлежала городу Задонску и церковь во имя иконы Божией Матери «Живоносный источник», выстроенная с разрешения города, естественно, находилась и под ведением и покровительством городских властей и официально называлась кладбищенской церковью Задонска. Городское кладбище действительно находилось недалеко от неё, на другой стороне лога. В 1814 году по словесному распоряжению епископа Воронежского Антония был установлен крестный ход к живоносному источнику Божией Матери из Задонска.

Строитель и почётный ктитор Богородицкого храма А.Ф. Викулин относился с искренним одобрением к тихой, молитвенной, труженической жизни отшельниц, а о благоустройстве и украшении выстроенного им храма имел особенное, заботливое попечение. Город также благоприятствовал намерению отшельниц жить постоянно около церкви во имя Живоносного источника. Богослужение, то есть заутреня, литургия и вечерня, совершалось почти каждый день. Заутреня начиналась в 4 часа. Кроме того, часу в 8-м вечера, а зимой – вслед за вечерней, отшельницы собирались в церковь читать вечернее правило. Отшельницы, живя в уединении, среди молитвы и работы устроили возле своих хижин небольшие сады и огороды, занимались также прядением и тканием сукна и холстов.

Вековой лес, навевая этому месту особенную тишину и свежесть, сплошной стеной стоял по обеим сторонам лога почти до самого Дона и окружал Богородицкую церковь с её хижинами. В тёплое время многоголосо звучали здесь птичьи трели, умножая собою оживление летней природы. Уже в эти годы опушка леса на северной стороне лога, поросшая густым кустарником, была понемногу расчищена, так как уже в 1820 году, саженях в сорока на север от церкви Живоносного источника, стараниями Алексея Фёдоровича Викулина начата была постройкой другая каменная церковь – во имя св. Александра Невского. В эти же годы появился и первый видимый признак собственно монастырского устройства – невысокая каменная ограда к западу от храма. К этому же времени относится отведение городом сорока трёх десятин земли для кладбищенского храма, что видно было из старинного плана, хранившегося в конце XIX веке в монастырском архиве.

В 1823 году строитель и попечитель Богородицкой церкви и проживавших при ней благочестивых отшельниц Алексей Фёдорович Викулин скончался. Упокоен он был с северной стороны выстроенного им храма, о чём на протяжении многих десятилетий свидетельствовал памятник чёрного мрамора, поставленный над его прахом. Преемником своей заботливости и попечительного влияния о сем месте А.Ф. Викулин оставил сына своего Владимира Алексеевича, который и назначен был почётным ктитором церкви Живоносного источника. Община встретила это назначение с радостным ожиданием, смотря на В.А. Викулина как на продолжателя богоугодных забот его отца. Но Викулин в первое время не был расположен к собранию отшельниц. Правда, нерасположение это продолжалось не всегда, и впоследствии Владимир Алексеевич оказывал обители истинно отеческую попечительность и явил себя достойным последователем своего отца.

Первоначальное неудовольствие Владимира Алексеевича стало особенно заметно к 1827 году и отразилось, отчасти, на отношении к сёстрам со стороны города. В этом году город произвёл специальный осмотр храма во имя иконы Божией Матери «Живоносный источник», и оказалось, что церковь в таком состоянии, что совершать богослужения в ней становилось опасно. Тогда же принято было решение запечатать церковь. По свидетельству современника, «угасли лампады перед иконами, смолкло стройное и нежное пение, пылью и паутиной покрылись священные иконы».

Лишённые храма сёстры стали собираться уже не для литургии, а для заутрени, часов, вечерни и вечернего правила. Собирались в тех из своих помещений, которые предоставляли более удобств. Трудились по-прежнему и, поражённые тяжёлым горем, усердно призывали на помощь Пресвятую Богородицу, покровительницу здешнего алтаря; обращаясь молитвенно к святителю Тихону, почитавшемуся ими уже тогда за святого, считая его своим незримым помощником.

Не спасло положение и наличие в Тюнино Александро-Невской церкви, начатой ещё Алексеем Федоровичем Викулиным. Вскоре по окончании строительства её Владимир Алексеевич Викулин устроил прямо при входе в храм богадельню для больных и бедных воинов. В храм, богослужения в котором совершались в зимнее время, вёл коридор, по обе стороны которого были выстроены комнаты для инвалидов, которых призревалось постоянно 8-12 человек. При инвалидном доме была устроена каменная колокольня. Когда ушли из жизни увечные воины, получившие ранения в Отечественной войне 1812 г., их место заняли инвалиды из числа местных крестьян. Непосредственно к комнатам призреваемых примыкала кухня с помещениями для прислуги и покои смотрительницы. Ею на протяжении 32 лет была Ксения Саввична Мельникова.

Устроение богадельни было делом благородным, но размещение её именно в этом месте сильно стеснило общество сестёр, посвятивших себя иноческой жизни. Даже в минувшую Отечественную войну, доведшую такое множество воинов до увечья и лазарета, хоть и последовало общее правило отдавать монастырские здания под военные лазареты, однако здания, находящиеся в женских монастырях, высочайшим указом изъяты были из этого правила. Таким образом, Владимир Алексеевич Викулин в мирное время превзошёл строгости военного времени относительно пусть и не утверждённой, но уже сложившейся женской обители. Кроме того, после закрытия Богородицкой церкви доступ для монашествующих в Александро-Невский храм был ограничен.

Вспоминая об этих тяжёлых и смутных для складывающейся Богородицкой обители годах, нельзя обойти молчанием одного поступка, который ввиду неудовольствия В.А. Викулина оказался решительным подвигом во славу стеснённой церкви. Священник храма отец Никанор на паперти запечатанной церкви стал служить молебны Божией Матери, откладывая в пользу будущего восстановления церкви всё, приносимое усердием богомольцев. Колодезь святителя Тихона, запертый внутри, привлекал богомольцев по-прежнему. Священный сан давал отцу Никанору право служить молебны; и этого запретить также никто не мог. Настойчивое усердие батюшки достигло цели: Богородицкий храм в том же году был открыт и богослужение в нём дозволено. Вновь зазвучало в нём стройное пение благоговейных сестер, и оживилась Богородицкая обитель. И долго-долго не изгладится из памяти обители утешительное слово пастыря церкви, принужденного совершать Богослужение под открытым небом: «Церковь запечатана, а ведь благодать-то не запечатана!»

Но открытие вновь Богородицкого храма ещё не было концом гонений. Так, в 1842 г. сёстрам предъявлено дикое обвинение в намерении поджечь их церковь! «Черничек» отвели в задонскую полицию и оставили там на целый день. Их допрашивали и усиленно обвиняли. Очевидной нелепости доказать было нельзя. Но старшей и наиболее кроткой из сестёр пришлось вынести от одного из гражданских приставов возмутительные оскорбления (он бил её по лицу), и против сестёр, живших при Богородицкой церкви, в результате составлена бумага, в которой от имени города выражалось решение удалить их с Богородице-Тихоновского урочища. Собственно удалить их с места жительства владелец этой земли – город Задонск – намерения не имел. Но бумага была составлена, и под страхом этой бумаги («под бумагой», по прежнему выражению) сёстры провели целых семнадцать лет. В конце концов они решились отправить из своей среды одну матушку в качестве поверенной в Воронеж, чтобы та подала апелляционную жалобу. Дело отшельниц рассмотрела Гражданская палата, и только тогда бумага, грозившая им выселением, оставлена была без последствий.

Ещё ранее 1842 г. Владимир Алексеевич Викулин поместил в качестве начальницы сестёр при Богородицкой церкви свою светскую родственницу, к обители мало расположенную и решавшуюся даже на насмешливые замечания по отношению к отшельницам. Около этого же времени город Задонск отведенные для Богородицкой церкви 43 десятины сначала сократил до 20, а потом и эти 20 отнял, оставив сёстрам только право жить на городской земле. Последним оскорблением отшельницам, и надо сознаться, довольно чувствительным, была вырубка леса. Он срублен был весь владельцами этой земли, и даже корни деревьев выкопаны. Только несколько берёз да вётел как-то уцелели; и спустя десятилетия они шумели здесь своими вершинами и были грустным памятником первых, счастливых лет Тюнинской обители.

Но в это тяжёлое время молитва и живая вера явили сёстрам, живущим при Богородицкой церкви, что не страшны им нападения мирские, когда молитва и вера в душе. А кроме того, какие-то неясные радостные слухи, возбуждаемые надеждой на благословение святителя Тихона, носились в самом воздухе Богородице-Тихоновского урочища. В то унылое время, когда беззвучно висели колокола, когда церковь, отвергнутая людьми, стояла закрытой, когда в Александро-Невской церкви не было службы, по временам, в праздники, задонские богомольцы, проходившие мимо, бывали не раз удивлены тихим звоном, который нёсся прямо с Тюнинской поляны. Потом отшельницам говорили: «У вас в такой-то день обедня была, благовестили». Сестры знали, что ни благовеста, ни обедни не было, но эти слухи трогали их радостной надеждой. Они терпели, молились и ждали.

А в 1853 году на кафедру Воронежской епархии вступил архиепископ Иосиф (Богословский), с участием относившийся к монашескому подвижничеству и внимательно следивший за нуждами своей паствы вообще. У него и просили заступничества сёстры Богородицкой церкви. Архиепископ советовал им не предаваться унынию, молиться и надеяться.

В том же 1853 году в очередной раз приехала из Петербурга на поклонение святителю Тихону усердная почитательница его памяти – болящая купчиха Елена Богачёва. Мощи Святителя к тому времени уже были обретены нетленными и перенесены в церковь, но ещё не были открыты для всеобщего поклонения; были, как об этом выражаются, «под спудом». Поклонившись мощам, Богачёва посетила Богородицкую церковь с источником, благословленным трудами и молитвами святителя Тихона. Она прониклась глубоким благоговением при виде смиренного жительства сестёр, неотступно пребывавших в молитве, и стала хлопотать в Петербурге об утверждении при Богородицкой церкви женской общины со всеми правами иноческих женских обителей, кроме пострижения в монашество.

Для первоначального устройства общины Богачёва обещала пожертвовать три тысячи рублей, но Святейший Синод, признав эти источники содержания недостаточными, отклонил её ходатайство. Однако благодаря усиленным просьбам Богачёвой и жителей г. Задонска Высокопреосвященный Иосиф в 1859 году повторил своё ходатайство пред Святейшим Синодом: 1) открыть женскую общину при кладбищенской церкви г. Задонска под названием Тихоновской-Богородицкой по причине имеющегося в народе великого уважения к сему месту, из благоговейного почитания к святителю Тихону, по настроению живущих там черничек к монастырской жизни и ввиду имеющегося при церкви причта, достаточно обеспеченного; 2) к сей общине приписать в виде подворья странноприимный дом Матроны Наумовой с живущими в нём в г. Задонске; 3) для управления общиною и подворьем избрать блгонадёжных двух или трёх монахинь из Воронежского монастыря и дать им в своё время надлежащие правила.

Синод в конце концов согласился удовлетворить это ходатайство, но независимо от странноприимного дома, ибо подчинение его настоятельнице Тюнинской общины повлекло бы неизбежные с обеих сторон неудовольствия и беспорядки. Указ Святейшего Синода об учреждении Богородице-Тихоновской общины последовал 11 мая 1861 года. Учреждение общины совпало с открытием мощей святителя Тихона.

Таким образом, обитель при Богородицкой церкви получила законом утверждённые права постоянного жительства на этом месте, постоянного участия пением и чтением в богослужении своей церкви; а также право иметь высочайшим указом утверждаемую руководительницу под именем настоятельницы. К сожалению, изнуренная долгою болезнью, Елена Петровна не могла долго порадоваться на своё доброе дело – она скончалась в 1861 г. Упокоена благодетельница была с северной стороны Богородицкой церкви.

Утверждение монастыря

Настоятельницей новой общины епархиальным начальством избрана была монахиня Воронежского Покровского монастыря Поликсения. Но поскольку сама матушка Поликсения не желала такой перемены, а намеревалась посвятить себя уединённой жизни в тихом и мирном Покровском монастыре, где прожила уже 21 год, то убедительно просила уволить её от назначения в настоятельницы Тюнинской общины. После чего выбор пал на престарелую монахиню того же монастыря Евсевию, которая с усердием и приняла под своё водительство Богородице-Тихоновскую общину. Но недолго матушка Евсевия заботилась о вверенной её попечению общине и 4 февраля 1863 года мирно отошла ко Господу.

Узнав о кончине настоятельницы Евсевии, архиепископ Иосиф не замедлил посетить игумению Воронежского Покровского монастыря Смарагду, и 5 февраля 1863 г. в келью матушки игумении потребовали монахиню Поликсению. Не принимая никаких уклонений матушки Поликсении, владыка милостиво, но настоятельно убедил её оказать монашеское послушание и принять на себя должность настоятельницы Богородице-Тихоновской общины. Та согласилась, и 13 февраля т.г. получен был указ о назначении монахини Поликсении настоятельницей Тюнинской общины.

Монахиня Поликсения (в миру Пелагея Александровна Кондратьева) родилась 17 февраля 1810 года в семье полковника А.А. Кондратьева в селе Усмань Собакина близ Воронежа (ныне - Новая Усмань). С детства она проявляла стремление посвятить себя иноческой жизни, но только после открытия мощей святителя Митрофана в 1832 году, получив исцеление от болезни и скорбей, решилась окончательно посвятить себя служению Господу. В 1834 году по благословению Высокопреосвященного Антония II (Смирницкого) она отправилась в паломничество по святым местам России, несколько лет проведя в странствиях и посетив Москву, Владимир, Соловецкий монастырь и даже Святую Землю. В 1840 году Пелагея Кондратьева поступила в Воронежский Покровский девичий монастырь, где через три года была пострижена в рясофор с именем Парфения и послушанием быть алтарницей. А потом продавать свечи. В 1853 году она пострижена в мантию с именем Поликсения и вскоре назначена благочинной монастыря, на коем посту показала себя с самой лучшей стороны.

После назначения настоятельницей Тюнинской общины матушка Поликсения с глубокой грустью расставалась со своим монастырём, в котором прожила 23 года, где её искренне любили и игумения, и сёстры. Отпуская, игумения обняла её, говоря: «Я должна была по воле Божией и по совести монашеской отпустить тебя на такое великое дело: послужи Господу, послужи Царице Небесной и святителю Тихону, во имя которых утверждена обитель...»

Так во главе Богородице-Тихоновской общины стала монахиня, опытная в иночестве, искренняя в дружбе и в своих добрых чувствах, откровенная и твёрдая. В субботу 24 февраля 1863 года в сопровождении трёх послушниц, которые из привязанности к ней отправились в Тюнинскую общину по собственному желанию, матушка Поликсения выехала в Задонск.

На другой день в 4 часа утра новая настоятельница приехала в Задонск и сейчас же пришла к мощам святителя Тихона, где молитвенно поручила себя его покровительству. После поздней литургии она посетила настоятеля Задонского Богородицкого монастыря архимандрита Димитрия (Григорьева), который счёл долгом лично ввести её в управление вверенной ей обителью. Отец архимандрит поехал в Тюнинскую общину и там поручил настоятельнице как сестёр, так и всё, касающееся её обязанностей. Сёстры приняли новую настоятельницу прямо в церкви. В общине в это время насчитывалось 20 сестёр и 100 живущих на испытании.

Вид совсем небогатого, изрядно обветшавшего с момента постройки Богородицкого храма поразил бывшую насельницу благоустроенного, изящно обставленного старинного Покровского монастыря: церковь была тесна, ветха, имела бедный и запущенный вид. Тут же настоятельница Поликсения мысленно решилась заняться как можно скорее убранством и расширением здания церкви. Да и всё это место поразило её своим бедным и неустроенным видом, о чём она и сделала запись в своём дневнике, охватывающем 1863-1867 гг. По её словам, около церкви теснилось до двадцати хижин с соломенными кровлями, с плетнёвыми пристройками и загородками и три маленькие деревянные кельи, покрытые черепицей; только дом священника, стоявший в отдалении, имел более приличный вид.

Начались беспрерывные неусыпные работы по первоначальному внешнему устройству Богородицкой обители. Большое значение для общины имело её местонахождение, так как многие богомольцы, приходившие поклониться мощам угодника Божия Тихона Задонского, спешили посетить и его колодезь в Тюнино и помолиться в новоучреждённой обители. От этого доходы общины постоянно увеличивались и росло количество сестёр.

Вскоре по приезде своём в Тюнино настоятельница Поликсения получила указ об увеличении Богородице-Тихоновской церкви обширной каменной пристройкой. Сначала это сильно её озаботило, так как она не успела ещё хорошо ознакомиться со своими обязанностями и со всем этим местом и не представляла, где взять средства на предполагаемое распространение храма. Но её утешало то обстоятельство, что первой заботой для общины стало именно устройство святого храма. А вскоре стали понемногу появляться и средства: по внушению Божиему в общину притекали сторонние пособия усердствующих к храму благотворителей и богомольцев.

В продолжение трёх месяцев заготавливался материал для стройки, а 26 июня того же 1863 года совершена была закладка двух приделов трапезной храма: по правую сторону – во имя святых Митрофана и Тихона, по левую – во имя святого Иоанна Крестителя. В храме построили печи, стены были выкрашены в голубой цвет. Правый придел освящён 21 июля 1864 года архимандритом Димитрием, левый – 1 мая 1865 года архиепископом Воронежским Серафимом (Аретинским). Это было едва ли не первое торжественное архипастырское служение в Богородице-Тихоновской обители. Лишь два раза до этого посещал в своё время новоутверждённую общину прежний Воронежский владыка Иосиф.

Желая положить начало обустройству общины на правах общежительства, настоятельница Поликсения начала отстраивать для сестёр новые корпуса взамен множества деревянных хижин. С южной стороны обители были построены три корпуса для сестёр и настоятельницы, с восточной – новая трапезная.

Послушно и доверчиво относясь к своей настоятельнице, сёстры понемногу стали переходить на жительство в общие корпуса, а свои прежние хижины разбирали и свозили. Это придало более стройный вид всей обители. В 1865 году увеличен пристройкой прежний дом кладбищенского священника, приобретённый у него для учреждения женской богадельни, где могли бы быть призреваемы одинокие старушки. Начата была постройкой ограда высотой в 5 аршин, должная окружить всю будущую монастырскую усадьбу. Стройка ограды продолжалась и в следующем году. В том же 1865 году вблизи Богородице-Тихоновской церкви выстроено более удобное деревянное помещение для печения просфор и при нём под одной общей крышей несколько келий для сестёр. В 1866 году с северной стороны была построена ограда длиной 113 саженей и на вос­ток от неё ещё 20 саженей.

Церковный колодезь, расположенный за правым клиросом Богородице-Тихоновского храма, оправили в изящный деревянный сруб, выкрашенный голубой краской; колодец был «выложен жестью, к нему сделан о шести ступенях сход до самой воды», сделали новые подземные желоба, и вода проведена была под полом церкви и южной стеной в открытый наружный водоём с небольшим фонтаном, выложенный тёсаным камнем, а оттуда – в закрытые купальни, из которых в пруд. При колодезе в особом киоте перед правым клиросом храма пребывала почитаемая чудотворной икона Матери Божией, принесённая в дар «одним из рода Викулиных» по основании храма «Живоносного Источника». Образ этот, украшенный «жемчугом и сребропозлащенной ризой», был в общине «первой драгоценностью».

При всех этих постройках деятельно помогали чем могли все сёстры общины. «Много было забот и трудов моих с добрыми сёстрами общины», – писала матушка Поликсения. Но кроме всего прочего, «нужно было знакомить сестёр с образом жизни монастырского общежития». Действительно, сёстры общины были боголюбивы и трудолюбивы, но с обычаями общинной жизни мало знакомы, что особенно бросалось в глаза настоятельнице Поликсении, привыкшей к своеобразному изящному этикету старинного Воронежского Покровского монастыря.

Занимаясь постройками, украшая насколько можно обитель, с радостью видя молитвенное усердие и дружелюбное настроение сестёр, настоятельница Поликсения в то же время ясно понимала, чего не достает Богородице-Тихоновской общине для того, чтобы твёрдо встать на путь иноческой жизни. Не доставало права получать открытое засвидетельствование подвижнического настроения и принятое всем иноческим миром освящение и узаконение духовного подвига через внешние вещественные знаки: мантию, параман, крест и головной покров, торжественно возлагаемые перед свидетельством Евангелия. Проще говоря, не доставало насельницам Тюнинской общины права постригаться в монашество.

Осознав это, настоятельница твёрдо решилась исходатайствовать для обители это право, которого горячо желали и сами сёстры общины. Утешая их в трудах, матушка Поликсения нередко говорила старшим: «Как только поустроимся, сёстры, будем просить утверждения монастыря». Эти слова всегда радовали насельниц, тем более что с каждым годом упования их опирались на всё более твёрдые основания.

В 1866 году город Задонск пожертвовал общине в вечное владение 10 десятин земли, 5,5 из которых находились «под самой усадьбой монастыря», а 4,5 – за оградой, с северной стороны. К этому времени годовой доход обители достигал 6000 руб., а число сестёр в общине умножилось до 85.

И вот, испросив благословение Высокопреосвященнейшего архиепископа Серафима, 25 октября 1866 года настоятельница Поликсения подала прошение об утверждении монастыря в Богородице-Тихоновской общине. Сочтя, что более успешным будет личное ходатайство, настоятельница испросила разрешения у епархиального руководства на поездку в Петербург, на что получила благословение владыки Серафима 18 января 1867 года. Тогда же она со всеми сёстрами общины сходила в Задонск помолиться святителю Тихону – пред его святыми мощами совершён был молебен с акафистом и водосвятием.

В самой общине накануне отъезда настоятельницы состоялась торжественная всенощная, причём все сёстры усердно молились Царице Небесной пред особенно чтимой ими иконой «Живоносный источник», прося Её оказать милость и благословение их задушевному желанию. На другой день была отслужена ранняя литургия и молебен в путь шествующим, а также освящена вода на церковном колодезе. «Поручивши себя покровительству Матери Божией и святителя Тихона, – сказано в рукописи матушки Поликсении, – и молитвам добрых моих сотрудниц, сестёр общины, которые более сорока лет прожили на сем месте в ожидании исполнения сего священного желания, 19 января 1867 г. выехала я в Петербург». Перед отъездом настоятельницы все сёстры собрались к ней в келью, много при прощании оказали ей любви и благодарности за труд, который она принимала на себя, и несколько вёрст ее провожали.

В столице настоятельница остановилась в семействе своего родного брата. Она явилась к Высокопреосвягценнейшему митрополиту Исидору (Никольскому), известному своим попечением о святынях Задонска, хранящих живую память о пребывании здесь святителя Тихона; а затем к оберпрокурору Святейшего Синода. Её приняли милостиво и подали надежду на возможность исполнения просьбы. Многие иные лица приняли также участие в её заботе о монастыре. В Петербурге пришлось прожить матушке Поликсении до 1 апреля, причём много было тревог и трудов, ведь принимавшим участие в утверждении монастыря лицам трудно было поверить сразу, что Богородице-Тихоновская община имеет уже достаточно твёрдости и сил, чтобы в качестве монастыря приняться за утверждение иноческой жизни. Настоятельница Поликсения пыталась всё это доказать, пообещав также, что в случае учреждения монастыря в нём будет открыта богадельня на 12 престарелых женщин «с тем, чтобы доставлять им всё нужное к содержанию и иметь за ними от монастыря же присмотр и уход».

Наконец, получив от митрополита Исидора несомненную надежду, что её община в этом же году будет утверждена как монастырь, приняв во благословение от митрополита икону Божией Матери со святителем Николаем, так называемую «Беседную», и воздав благодарение Господу и Пречистой Богоматери, настоятельница Поликсения выехала из Петербурга в свою обитель. Обратная дорога оказалась очень трудна и даже исполнена некоторых опасностей по причине обильного весеннего половодья. Но настоятельница спешила встретить Пасху вместе с сёстрами и разделить с ними радость того, что отныне не тщетны их надежды на присвоение общине статуса монастыря.

В Вербное воскресение матушка Поликсения благополучно доехала до Тюнино, где сёстры встретили свою начальницу столь радушно, что теплом этим стёрли все воспоминания о неприятностях и тяготах трудного пути. Велика была радость сестёр, когда они услышали из уст настоятельницы несомненное извещение о приближающемся утверждении монастыря. Впрочем, ещё целых полгода пришлось им дожидаться этого радостного события... Но вот 21 октября 1867 г. Богородице-Тихоновская обитель утверждена была как нештатный общежительный монастырь.

«25 октября получили мы сие радостное известие, – сказано в рукописи матушки Поликсении, – неизъяснимая была у всех нас радость и благодарность Господу и Матери Божией и святителю Тихону; сей день мы священным долгом поставили себе праздновать на всю жизнь нашу; было торжественное всенощное бдение с акафистом Матери Божией, а наутро – обедня и благодарный молебен за милостивого нашего монарха и Святейший правительствующий Синод и за всех благодетелей обители; а на другой день пошли к мощам святителя Тихона и благодарили его молебствием за его предстательство и заступление; молебен пели своими певчими».

Формально лишь 3 ноября 1867 ода Священный Синод известил архиепископа Воронежского и Задонского Серафима, «что в 21 день октября воспоследовало Высочайшее соизволение на переименование Тихоновской Богородицкой общины в нештатный того же наименования монастырь, с устройством при нём богадельни на 12 лиц женского пола, без назначения от казны монастырю пособия на содержание. Вместе с тем Святейший Синод утвердил к руководству правила для нового монастыря, составленные епархиальным начальством...». Согласно этим правилам «в монастырь могут быть принимаемы лица всех сословий женского пола (в возрасте от 20 до 50 лет) первоначально для испытания на один или два месяца. Если по истечении сего срока испытуемая окажется надёжною, то о совершенном принятии её в монастырь представляется епархиальному начальству. Увольнение сестёр из монастыря производится по распоряжению того же начальства. Настоятельница, как мать, управляет в духе любви, кротости и долготерпения, тщательно остерегаясь пристрастия и слабости против нарушающих порядок и устав монастырский, исправляет, поощряет и одобряет к дальнейшим подвигам, а неисправных или своевольных увещевает сначала наедине, а затем, буде не исправятся, обличает и подвергает исправительным мерам в присутствии всех сестёр; вообще руководствует всех советом, наставлением, а главное – собственным примером, во всех упражнениях благочестия и иноческого жития. Она наблюдает, чтобы все сёстры ходили к божественной службе, а по окончании оной занимались приличными трудами и делами послушания по монастырю. Долг исповеди и причастия Святых Тайн сёстры непременно должны исполнять во все четыре поста. Духовник для всех них избирается один из старцев-иноков, отличающихся особенною чистотою и строгостию жизни, который и во всякое другое время руководит их в подвигах иноческого жития. Монастырские обязанности, послушания и дела настоятельница распределяет между сёстрами по способностям и силам каждой, стараясь утвердить в них мысль, что у них, как отрекшихся от всякой собственности, должно быть, подобно первенствующих христиан, всё общее».

Вскоре после получения официального уведомления из Синода 12 ноября, «...Высокопреосвященнейший Серафим изволил нас утешить своим посещением и торжественным служением при великолепном пении его певчих», – записала в своём дневнике настоятельница Поликсения. И во время сей литургии настоятельница Поликсения посвящена была в сан игумении, а по окончании литургии вручен ей был жезл – принадлежность игуменского звания.

Это радостное событие монастырь праздновал три дня. В память него в левом алтаре тёплой церкви на храмовой иконе св. князя Александра Невского к его изображению присоединены были изображения преподобного Илариона и святителя Илариона, епископа Меглинского, память которых совершается 21 октября.

При проводах владыки из Задонского монастыря в Воронеж игумения Поликсения взяла с собой 35 старших сестёр, которые готовы были давно своим смирением и благочестивой жизнью к монашеству, и просила архиерея представить 12 стариц к пострижению в мантию, а 23 покрыть рясофором, на что и получила милостивое разрешение. Это ещё прибавило монастырю радости и духовного торжества. Старицы обители по скромной своей и уединённой жизни даже никогда не видели священного обряда пострижения. Игумения с радостью и утешением готовила их к постригу, глубоко чувствуя, так же как и они, всю важность этого священного действия, причем её приводила в умиление их младенческая готовность и искренняя любовь ко всякому её совету касательно пострига. Через месяц всё было готово.

11 декабря, накануне пострига, помо­лившись Господу и Матери Божией, сходили к мощам святителя Тихона и поручили себя святым его молитвам. Игумения представила готовившихся к постригу сестёр на благословение настоятелю Задонского Богородицкого монастыря архимандриту Димитрию, который принял их с отеческой благосклонностью, дал сёстрам духовное назидание и назначил постриженицам новые имена, а 12 декабря посетил Богородице-Тихоновскую обитель со своею старшей братиею и певчими.

День был воскресный. В церкви многочисленное стечение усердствующих благодетелей обители и посетителей, которых интересовало это первое в сем месте священное событие. В 10 часов началась торжественная литургия, и по обряду святой церкви сёстры получили образ монашества с неизъяснимой любовью, смирением и благодарностью Господу, Матери Божией и святителю Тихону. «С тех пор пострижение в мантию бывает почти каждый год, и число монахинь прибавляется», – этими словами завершается рукопись уже игумении Поликсении. Число сестёр в Тюнино вскоре достигло ста.

Монастырь до революции

В то же время продолжались и необходимые для монастыря постройки. Следует отметить, что со времени вступления настоятельницы Поликсении в управление общиной Владимир Алексеевич Викулин всё более проникался к ней уважением и перед кончиной своей не только возвратил в распоряжение насельниц корпус богадельни с Александро-Невской церковью, но и ещё пожертвовал каменный дом с пристройками в городе Задонске. Приняв дар этот с искренней благодарностью, сёстры поспешили обустроить в доме необходимую для паломников гостиницу, для чего в течение всего 1867 г. дом перестраивался и приводился в порядок. Окончательно все работы в доме закончены в 1871 г., и была открыта гостиница для приезжающих богомольцев, именовавшаяся впредь «Викулинской».

После этого перевели в Задонск призреваемых, и с конца 1867 года матушка Поликсения занялась приведением в порядок Александро-Невской церкви и помещения при ней. Здание это было в большой ветхости, внутри его пришлось всё сделать заново. Полностью переделана кровля. Фактически было возведено новое здание на старом фундаменте. Размеры его: длина 13, ширина – 5, высота – 5 саженей. Окон было 20. С восточной стороны здания размещалась малая тёплая церковь с иконостасом длиной 12 и высотой 6 аршин и ризница. С западной стороны – кухня. В нижнем этаже между церковью и кухней устроено было обширное помещение для трапезы и келии для сестёр, приготовляющих пищу. При этом известно, что «общая трапеза с чтением жития дневного святого была устроена в обители ещё ранее». В верхнем этаже обновлённого здания находилось 8 комнат, где помещалась келья игумении с двумя большими комнатами для приема духовных властей и посетителей-богомольцев. Преобразился и фасад здания. О. Геронтий обращает внимание на «два подъездных парадных крыльца, украшенных фронтонами», выдающихся «с внешней стороны этого корпуса и храма».

В том же году в Богородицкой церкви были разобраны печи, и она сделана летней, а тёплой решено было впредь оставить Александро-Невский храм, реконструкция которого к тому времени завершалась. В нём устроен был новый придельный алтарь во имя св. князя Владимира и св. Пантелеймона, который 1 октября 1868 г. освятил Высокопреосвященный Серафим (Аретинский). И так как прежний алтарь во имя св. Александра Невского переделан был также совершенно, то и он освящён вновь 12 ноября того же года архимандритом Задонского монастыря Димитрием во имя св. благоверного князя Александра Невского, св. Илариона и преподобного Илариона Меглинского, «празднуемых 21 октября». Иконы для храмовых иконостасов писаны были в мастерской Задонского Богородицкого монастыря.

В следующем году был заказан в Воронеже и отлит первый большой колокол в 100 пудов. К 1870 году закончено устройство монастырской ограды, большую часть которой (северный участок в 113 саженей протяженностью и 20 саженей восточного участка) ещё к 1867 году выложили из тёсаного известняка (кое-где с кирпичным навершием). За три года к каменной ограде добавился участок в 89 саженей с запада и южный короткий участок, доходивший до ворот при Богородицкой церкви. С построением с западной стороны ограды и святых ворот длина стены Богородицко- Тихоновской Тюнинской обители составила 429 саженей, высота – 4 аршин. Практически вся восточная часть обители и большая часть южной ограждались тесовым забором.

В 1870 году соседние помещики Хвостовы пожертвовали монастырю около 20 десятин земли в 10 верстах от Тюнино в даче села Ржавца. В 1871 году капитанша Ольга Викулина пожертвовала обители ещё 14 десятин, примыкающих к прежним 20, а также «каменный дом с флигелями, надворными постройками и садом». Там вскоре игуменией Поликсенией был устроен маленький хутор, и монастырь занялся возделыванием этой земли. «Сёстры сами полют и жнут, а пашут наёмные. С этого же участка получается сено для скотного двора и немного хвороста для отопления (в основном же весь монастырь отапливается покупными дровами)».

К этому времени главные строения Тюнинского монастыря стали все по сторонам равного четырёхугольника, против средины которого приходились святые ворота. Восточную сторону этого четырёхугольника заняли два больших деревянных корпуса для сестёр, южную – Богородице-Тихоновская церковь и корпус с просфорней, а северную – здание с Александро-Невской церковью. В одном из восточных корпусов разместилась и богадельня на 12 лиц женского пола, устроенная по завещанию Владимира Алексеевича Викулина.

В 1873 году между двумя храмами устроен был плодовый и цветочный садик, занявший весь внутренний четырёхугольник между упомянутыми строениями, но так, что около строений оставлены широкие дороги. В большом же саду, широкой полосой прилегающем к южной и восточной ограде, были фруктовые деревья (яблоки, сливы, черемуха) и огородные растения. У стен корпусов, в которые пе­решли сёстры из своих хижин, они так­же устроили палисадники из ягодных кустов и цветов. Северо-восточный угол монастырской усадьбы занимали скотный двор и другие хозяйственные пост­ройки. У северной стены Богородице-Тихоновской церкви разместилось монастырское кладбище.

В 1873 гду были устроены новые «изящной работы» иконостасы в трёх алтарях Богородице-Тихоновской церкви, возобновлена «иконная и настенная живопись». Алтари вновь были освящены: малые (во имя зачатия св. Иоанна Предтечи, святителей Митрофана и Тихона Воронежских) – в конце сентября 1873 года, главный, во имя иконы Божией Матери «Живоносный источник», – 4 августа 1874.

С южной стороны Богородице-Тихоновской церкви тогда же была пристроена отапливаемая «каменная галерея» ввиду того, что из-за малой вместительности старинной церкви при большом стечении молящихся создавались неудобства в продаже просфор и записи по желанию богомольцев имён для поминовения в церкви и на чтении Псалтыри. С 1874 года этим целям и служила южная галерея, которая была облагорожена соответствующей отделкой, и здесь установлен «изящный иконостас». На все благоустроительные работы в первой половине 1870-х гг. обителью было потрачено 45 000 руб. серебром.

В 1875 году производились необходимые хозяйственные постройки: устроены погреб для хранения зимой съестных припасов, амбар и т.п. В 1876 году начата постройкой новая колокольня вместо прежней, ветхой и малой, стоявшей близ Александро-Невской церкви. Новую колокольню заложили почти на середине западной ограды, на месте прежних святых ворот. Под её строительство пожертвованы были 6 кв. саженей земли селением Тюнино. Возведение новой звонницы длилось три года, за которые прежняя колокольня, грозившая разрушением, была разобрана, но для колоколов временно оставили, покрыв железом, часть её нижнего этажа.

«В половине июня 1877 года» шесть инокинь Богородице-Тихоновского монастыря отправились сёстрами милосердия на поля боевых действий Русско-Турецкой войны 1877–1878 гг. Они благополучно возвратились по окончании войны в 1878 г. А 20 июня т.г. Тюнинский монастырь обрадован был особым знаком монаршего благоволения к настоятельнице: игумении Поликсении пожалован был золотой наперсный крест. В этом же 1878 году помещица Воронежской губернии М.А. Охотникова пожертвовала монастырю в вечное владение 40 десятин земли, которые по причине отдалённости от обители сдавались в аренду.

Осенью 1879 года окончилось возведение колокольни. Она сделана в 4 этажа, с колоннами, с высоким шпилем, крытым белым железом, и с вызолоченным железным крестом. 30 сентября т.г. подняли на неё колокола – и чище, и сильнее зазвучали они с этой высоты. Высота колокольни до карниза составляла 35 аршин. В следующем году в Воронеже для Тюнинской обители отлит был новый, самый большой колокол в 300 пудов. Его подняли на колокольню 12 июля и поместили на 3-м ярусе, после чего «торжественнее стал праздничный монастырский благовест». Но ещё более десятилетия колокольня оставалась неоштукатуренной, с кирпичными стенами и колоннами. Под колокольней и по сторонам устроены западные, главные ворота обители. Они тройные: под самой колокольней и с обеих сторон её. Кроме того, в ограде сделаны были ещё четверо ворот: южные, обращённые к городу; с этой стороны старинные вётлы росли по обеим сторонам входа, а справа, в отдалении, возвышались купы деревьев, стоящих в монастырском саду. Ворота на восток обычно бывали заперты: они выходили на холмистую и безлюдную местность. С возвышенных холмов востока монастырь казался совершенно погружённым в зелень своих садов и палисадников. В северной ограде было двое ворот: первые – ближе к дороге, вторые выходят на монастырский участок в 4,5 десятин.

Почти в центре южной ограды находился первый храм Тюнинского монастыря. Золочёная резьба белого иконостаса, множество новых икон хорошей работы и обширная пристройка с двумя золочёными алтарями – всё это в конце XIX века уже мало говорило паломникам о первоначальном виде первого храма обители у святого источника. Но древнейшая восточная часть храма – массивные столбы, подпирающие большой и тяжелый купол, сами стены прочности и массивности необычайной – всё это оставалось величаво и несколько мрачно. Середина церкви между столбами способна была вместить около двухсот молящихся; северная часть, отделённая столбом и железной решёткой, назначалась собственно для иночествующих сестёр. Алтарь выдавался на восток полукружием; южная часть церкви, сильно углубленная, лежащая 9 ступенями ниже всего церковного помоста, заключала в себе самый колодезь, – вместилище не одного, а двух или даже трёх родников. Вот впечатления современника, бывавшего на службах в храме во имя иконы Божией Матери «Живоносный источник»: «Купол тёмен и мрачен. Верхние круглые окна тесны, как бойницы крепостной стены. В вечернее время при слабом мерцании немногих светильников эти тяжелые своды, эти тёмные пространства со столбами наводят отрадные воспоминания о тех таинственно чудесных временах, когда крепкая и живая вера соединяла христиан для богослужения в подземельях и катакомбах». Церковь Живоносного источника Божией Матери имела длину 35 аршин, ширину 5 саженей и высоту до карниза 3,5 саженей. В ней было 10 окон и 3 наружных двери.

Насельниц в конце XIX столетия в Тюнинской обители было более 100. Они пели и читали в церкви, во время богослужения исполняли пономарские обязанности, пекли просфоры, занимались шитьём золотом священных облачений для храмов обители, иногда исполняли такие работы и по заказу для других церквей. Усердно ткали сёстры ковры и вышивали. Шесть сестёр постоянно заняты были приготовлением ежедневной пищи для монастыря. Хлеб, обычно ржаной, пекли поочередно. Работали матушки в саду и на огороде; занимались скотным двором, который, как и другие хозяйственные постройки, был расположен в северо-восточном углу монастырской усадьбы. На монастырской земле трудились летом все, «которые в силах». Шесть инокинь исполняли служение странноприимное в задонской монастырской гостинице. Две-три продавали в монастырской лавочке образки, чётки и другие вещицы своей работы. Две или три сестры из старших назначены были присматривать за колодцем святителя Тихона и за купальнями, в которые поступала почитаемая святою вода из источника в храме через небольшой открытый бассейн-накопитель с фонтаном. По вере к Святителю богомольцы с усердием шли в эти купальни, получая воду из колодца и считая это полезным для себя в любое время года. Набираемую из колодца воду паломники обычно уносили с собой во множестве маленьких сосудов. «Многие усердные богомольцы погружаются в неё по несколько раз». Во время холеры 1871 года, опасаясь вреда, власти хотели запретить богомольцам купание в этой воде. Но сделать это оказалось невозможным: богомольцы решительно не соглашались отказываться от купания.

В Богородице-Тихоновской обители непрерывно, день и ночь, читалась Псалтирь для поминовения о здравии и о упокоении благодетелей обители и других лиц; чтение это совершалось в левом углу трапезы, убранном образами; здесь постоянно горела лампада. Сёстры читали поочередно, каждая два часа сряду. Одним словом, все сёстры по мудрому распоряжению игумении трудились как могли и сколько могли. Не оставляла хлопот об устроении вверенной её попечению обители и матушка Поликсения. На свои личные средства она выстроила отдельный настоятельский дом.

Что же касается богослужебной жизни Тюнинской обители, то о ней современники сообщали следующее: «Сёстры неопустительно бывают в церкви, особенно в праздники; и хотя в этом не могут вместе с сёстрами участвовать монахини, по обычаю всех монастырей посылаемые на сбор для пропитания монастыря и украшения его храмов, но и они могут считаться неотчуждёнными от общего молитвенного труда Богородице-Тихоновской обители. Богослужение совершается в монастыре ежедневно: в 5 часов утреня, вслед за утренею литургия; в 4 часа пополудни вечерня; осенью и зимой немедленно, а весной и летом часа через два вечернее правило, продолжающееся час с небольшим. По праздникам часто бывают две литургии, накануне праздников – всенощная. В установленные дни крутом монастыря совершаются крестные ходы, а на праздник Живоносного источника Матери Божией в богослужении Богородице-Тихоновской церкви принимает участие Задонский Богородицкий монастырь и Задонский городской Успенский собор: перед литургией соединённый крестный ход Задонского монастыря и Успенского собора направляется в Богородице-Тихоновский монастырь; встреченный торжественным колокольным звоном входит в Богородице-Тихоновскую церковь, здесь совершается соборная литургия и водоосвящение на колодце святителя Тихона».

Крестный ход в день празднования установлен был по распоряжению Антония I и совершался в пятницу святой недели, в пятницу же недели пятидесятницы. Однако крестный ход, как официально не утверждённый, был прекращён. Преосвященный Епифаний ежегодно в приезды свои в Задонск в дни памяти Святителя 14 августа в церкви Божией Матери «Живоносный источник» совершал божественную литургию, Владыка Антоний II только сначала поддерживал порядок предшественника, а архиепископ Иосиф совершал в церкви торжественное молебствие Божией Матери и освящение воды в колодце, а в храме Александра Невского – панихиду по воинам, убиенным на войне и в 1862 году разрешил возобновить крестный ход.

Пение сестёр Богородице-Тихоновской обители отличалось стройностью и выразительностью. «Внятное чтение, благоговейная тишина множества молящихся инокинь, сияющее чистотой и изяществом убранство икон и аналоев – всё это составляет достойную обстановку этого места, которое посвящено Пресвятому имени Богоматери и которое полюбил и благословил святитель Тихон».

В 1884 году заботами игумении Поликсении с помощью благотворителей обители приобретён покупкой в вечное владение монастыря участок в 40 десятин земли, прилегающий к прежним пожертвованным 33 десятинам в даче села Ржавец. Это доставило большое утешение Богородице-Тихоновской обители и дало ей возможность собственными трудами приобретать часть хлеба, необходимого для пропитания.

А к 1888 году стало ясно, что прежние церкви (холодная и тёплая), тесные и не вмещавшие порой всех желающих, за давностью лет стали ещё и «весьма непрочны». К тому же матушке Поликсении хотелось придать всей Тюнинской обители более величественный вид, ведь две небольших и невзрачных на вид церкви монастыря практически не видны были из-за стен его. Новая эта проблема стала весьма затруднительной для настоятельницы игумении Поликсении и сестёр обители, ибо необходимые средства для её решения пока отсутствовали. Но молитвами насельниц и попечением матушки настоятельницы удалось уже вскоре собрать около 15 000 руб. на постройку нового храма.

Тогда и было решено просить епархиальное начальство о разрешении приступить к его постройке. В ноябре 1888 года получено благословение на то епископа Воронежского и Задонского Вениамина (Смирнова). Проект новой пятиглавой соборной церкви с тремя престолами выполнен воронежским губернским архитектором А.А. Кюи.

В 1889 году «с открытия весны началась подготовка разного материала для постройки церкви в надежде на Господа, Царицу Небесную, с молитвами святителю Тихону послать благодетелей на помощь обители для святого и великого дела». 2 июля 1889 года, после молитв ко Господу, «при торжественном служении литургии архимандритом Задонского Богородицкого монастыря Прокопием и другими священнослужителями, в присутствии некоторых из благодетелей и посетителей обители освящено было место среди монастыря против колокольни и сделана закладка собора. Столь великое это было утешение для монастыря, что на время оказалась забыта и предстоящая забота. И вот, слава Богу, началась спешная работа, четыре года продолжаясь безостановочно, по силе средств, посылаемых Господом и Царицей Небесной за молитвами святителя Тихона от добрых благодетелей на храм Божий».

В октябре 1892 года кладка стен была окончена и поставлена железная кровля, вымощен пол, вставлены окна, установлены «железные кресты на главах в небогатом виде и окрашены жёлтой краской», осталось установить иконостас. Однако силы матушки Поликсении, для которой постройка монастырского собора стала главным и завершающим делом всей жизни, были на исходе. После завершения вчерне строительства соборного храма игумения уже не стала браться за его отделку, а начала готовиться к мирному завершению своего земного пути. Последние месяцы жизни матушка Поликсения, несмотря на старческую слабость и болезни, не отказывалась от посещения храма и полулёжа слушала церковные службы. Скончалась она 24 ноября 1894 года в возрасте 83 лет. Двенадцать печальных ударов в большой монастырский колокол возвестили всем насельницам обители, что не стало их общей матери и молитвенницы.

После отпевания на четвёртый день, совершённого архимандритом Иоанникием, 24 священниками и 6 диаконами, тело матушки Поликсении было погребено согласно её желанию под полом новостроящегося собора, с правой стороны, в усыпальнице, «где ещё никто не был положен».

Некоторое время должность настоятельницы Богородице-Тихоновского монастыря оставалась вакантной: не просто было подыскать замену столь достойной предшественнице. Но, в конце концов, епархиальное начальство остановило свой выбор на монахине Клавдии (в миру Ксения Нарциссова, дочь дьячка из Рязанской губернии), которая и получила благословение возглавить сестринскую общину Богородице-Тихоновского Тюнинского монастыря. Спустя почти три года матушка Клавдия, зарекомендовавшая себя опытной управительницей, возведена была в сан игумении.

Основные труды и заботы новой настоятельницы первоначально были связаны с окончанием постройки и отделки соборного храма монастыря. Сооружение и отделка новой соборной церкви с главным престолом во имя Вознесения Господня, а также двумя приделами (правый – в честь Покрова Божией Матери, левый – во имя св. Николая Чудотворца) обошлись в сумму, превышающую 80000 руб. Размеры Вознесенского собора: длина с алтарем и папертью 54 аршина, ширина – 30 аршин, высота до карниза – 50 аршин. На храме 5 глав и малая над алтарем. Храм имел в плане форму креста. Длина его от паперти до алтарной стены 54,5 аршина, а ширина 36,5 аршина, высоты 65 аршин. Размер главного алтаря 10,5 х 13,5 аршина, придельные алтари на 2 аршина меньше. Иконостас имел длину 20 аршин и высоту 10 аршин. Храм холодный, без отопления. Он имеет 36 окон, из коих три итальянских, дают обильно света. В западной части храма устроены небольшие хоры, пока из-за отсутствия лестницы никем и ничем не за­нимаемые. Пол храма и алтаря выкрашен; боковые части храма отделены от средней деревянной решёткой, окрашенной под дуб.

Отделку храма «игумения Клавдия исполнила ... вполне блестяще. Преосвященный Владимир епископ Острогожский, осматривая внутренность храма, восхищался его отделкой и внутренним благолепием и с похвалой отзывался об умении и эстетическом вкусе матушки игумении и её сотрудниц – сестёр обители. Иконостас храма четырёхъярусный, весь покрыт позолотой, иконы художественной работы на золотом чеканном фоне исполнены в Москве в мастерской Ахапкина. Весь храм внутри оштукатурен и окрашен в светло-голубую краску с различными оттенками по карнизам, панели окрашены в коричневую краску. Свод алтаря, купол храма и колонны расписаны стенною живописью местным мастером; иконы для стенной живописи взяты из альбома Киевского Владимирского собора. Новый храм снабжён новой дорогой утварью очень изящной работы: запрестольный крест, образ Богоматери и хоругви металлические ажурной работы с эмалевыми украшениями. В храме повешены люстры: большая о 30 свечах, очень красивой работы – в середине, меньшие о 8 свечах – пред придельными иконостасами. Храм своим внутренним украшением, обилием света, хорошим резонансом производит на молящихся возвышающее душу впечатление».

Епископ Воронежский и Задонский Анастасий (Добрадин) сам приехал в 1900 году на освящение престолов нового собора. Главный, Вознесенский, освящён архиерейским чином 14 августа, а правый Покровский – 16 августа. Накануне освящения в 6 часов вечера началось всенощное бдение на средине храмовому празднику – Вознесению. На литию, совершённую в притворе храма, и величание выходили: ключарь кафедрального собора отец П. Орлов, член консистории отец Г. Алферов, благочинный священник Н. Холодович и местные священники Евгений Мишин и Иоанн Лебедев. Преосвященный Анастасий в этот день служил всенощную в Задонском Богородицком монастыре. На другой день священником Иоанном Лебедевым отслужена была в летней церкви Тюнинского монастыря ранняя литургия, после которой в эту церковь были перенесены св. мощи и положены на св. престоле. В восемь с половиной часов после водоосвящения начался благовест к литургии. Ровно в 9 часов прибыл Преосвященный Анастасий, встреченный настоятельницей с сёстрами у паперти собора. После обычной встречи в храме и предначинательных входных молитв Преосвященный, облачившись посредине храма на особом возвышении во все архиерейские одежды, облёкся поверх саккоса в белую срачицу. Сослужащие же ему иереи, облачившись в алтаре, при белых фартуках вышли на средину храма и в сопровождении Владыки перенесли стол с приготовленными принадлежностями освящения в алтарь и приступили к освящению престола, совершённому с особою торжественностью и с полным благоговением. По освящении престола, окаждении всего храма с окроплением св. водой и помазании частей его св. миром Преосвященный с крестным ходом отправился в холодную церковь, откуда крестный ход со св. мощами, несомыми Владыкою, направился вокруг новоустроенного храма. По окончании освящения совершена была божественная литургия в сослужении настоятеля Задонского монастыря архимандрита Иоанникия, игумена Кассиана, члена консистории священника Г. Алферова, благочинного священника Н. Холодовича, уездного наблюдателя священника Ник. Высоцкого, священников П. Светозарова, Иоанна Болховитинова и местного священника Евг. Мишина. За божественной литургией два инока Задонского монастыря были посвящены – один во иеромонаха, другой во иеродиакона.

Во время освящения многие из присутствовавших не могли сдержать слёз умиления. Владыка произнёс назидательное слово о необходимости и важности храма. Закончилось торжество благодарственным молебствием с провозглашением обычного многолетия. На освящении присутствовали: воронежский вице-губернатор, местные городские власти и много приглашённых из уезда. Для них в покоях настоятельницы была устроена трапеза. Для богомольцев трапезу устроили в ограде монастыря.

16 августа за ранней литургией архимандритом Задонского Богородицкого монастыря Иоанникием в сослужении ключаря кафедрального собора протоие­рея П. Орлова, местного священника И. Лебедева и двух иеромонахов Задонского монастыря был освящён левый придельный Никольский алтарь. После ранней обедни священником Е. Мишиным была отслужена панихида над могилой игумении Поликсении в присутствии игумении Клавдии с сёстрами, некоторых почитателей памяти покойной настоятельницы и богомольцев. Правый же придельный Покровский престол освящён был в тот же день самим Преосвященным Анастасием за поздней литургией. Сослужащими Владыке были настоятель Тихоновского монастыря игумен Кассиан, священники Георгий Алфёров, Никанор Холодович и Евгений Мишин. Освящение было совершено с такою же торжественностью и в том же порядке, как и главного алтаря. После литургии был совершён молебен храмовому празднику – Покрову Пресвятой Богородицы. За многолетием царствующему дому, Святейшему Синоду и Преосвященному Анастасию была возглашена вечная память строительнице храма игумении Поликсении. По выходе из Вознесенского собора владыка Анастасий спустился в склеп, где погребена игумения Поликсения, и почтил память её служением заупокойной литии. После долголетних трудов, увидев храм освящённым, матушка игумения и сёстры Богородице-Тихоновской обители были «в особом благоговейно-радостном настроении». За успешные труды по руководству обителью и завершение строительства величественного монастырского собора игумения Клавдия в 1901 году награждена была наперсным крестом от Святейшего Синода.

По данным на 1891 год, в Тюнинском монастыре проживало 50 монахинь, 62 послушницы, 6 наёмных рабочих, 12 призреваемых в богадельне, 10 учащихся рукоделию и ремёслам, живущих при монастыре. Странноприимный дом обители был рассчитан на 40 богомольцев. Монастырю принадлежало 103,5 десятин пахотной земли, 7 десятин под лесом и кустарником, 4 десятины под сенокосами и пастбищем, 5 десятин под усадьбой и 5 десятин – под садом, а все­го 124,5 десятин, из которых 40 сдавались в аренду.

Через десять лет, в 1901 году, в Богородице-Тихоновском монастыре числились 45 монахинь и 86 послушниц, из которых 21 была «приукажена», а 65 пребывали «на испытании, а всего 131». В 1914 году в Тюнино спасались 54 монахини и 77 послушниц. В монастыре служили два священника и диакон.

Страховые оценки 1910 года, кроме указанных храмов, зафиксировали три деревянных одноэтажных келейных корпуса. С южной стороны находился корпус, построенный в 1865 году, с 18 окнами и 7 кельями, размером 12 х 4,5 саженей. С восточной стороны – два корпуса: 4×12 саженей с 24 окнами, построенный в 1867 году, и корпус размером 4,5 х 10 саженей с 20 окнами, построенный в 1860 году. С западной стороны был ещё один деревянный корпус и амбар. А также дом на скотном дворе. В монастыре действовали три каменных гостиницы: одноэтажная и две двухэтажные. При монастыре в одноэтажном деревянном корпусе, построенном в 1895 году, находилась церковно-приходская школа, в которой обучалось 30 мальчиков и 19 девочек. Монастырская библиотека насчитывала 250 томов.

В монастырской ограде, помимо перечисленных зданий, были просфорня, бревенчатые амбары, ледники, лавка, омшаник, конюшня, малая кухня. За северной оградой монастыря находилось деревянное здание монастырской гостиницы, разобранное в 1922 году. Богородице-Тихоновскому монастырю принадлежал деревянный дом на хуторе Прохониной.

С началом Первой мировой войны у Богородице-Тихоновского монастыря для нужд государства была временно изъята гостиница при въезде в Задонск (в начале современной ул. Ленина), занимавшая три двухэтажных дома. В бывшей монастырской гостинице разместили 160 пленных солдат австро-венгерской армии. В остальном же жизнь Тюнинской обители протекала по-прежнему. Игумения Клавдия руководила сёстрами монастыря вплоть до тех дней, когда стало ясно, что принесённые революционным переворотом 1917 года безбожные «новые времена» – это всерьёз и надолго. На глазах матушки настоятельницы и совершалось последовавшее вскоре разорение обители и расточение всего устраивавшегося и собиравшегося годами.

Закрытие и разорение обители

Несмотря на начавшиеся послереволюционные трудности, монахини продолжали оставаться в монастыре. По данным 1917 года, в обители проживало 47 монахинь и 81 послушница. В 1918 году всех монашествующих насчитывалось 118 человек, из них 50 монахинь и 68 послушниц.

До 1919 года монастырь жил практически без перемен. Для составления описи монастырского имущества 5 марта т.г. местными властями были опечатаны ризница, касса и прочее. После этого Воронежский епархиальный совет обратился в Воронежский губернский исполнительный комитет: «...две недели назад советской властью в Задонском Тюнинском женском монастыре были запечатаны ризницы, кассы, библиотека и монастырские кладовые. Воронежский епархиальный совет просит исполнительный комитет сделать зависящее распоряжение, чтобы задонской советской властью не было допускаемо в отношении Тюнинского женского монастыря деяний, не согласных с Декретом об отделении церкви от государства». Через двадцать дней пришёл ответ: «По Декрету об отделении церкви от государства никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью, прав юридического лица они не имеют. Все имущество существующих в России церковно-религиозных обществ является народным достоянием».

В том же 1920 году, по воспоминаниям одной из насельниц, «отобрали землю, все запасы хлеба и продукты – картофель, капусту и прочее из овощей. Отобрали скот, лошадей, коров. Забрали весь инвентарь: молотилку, веялку и всё до основания – телеги, сани, сохи, бороны, серпы. Одним словом, всё. А также была забрана вся мебель у игумении. И столовая мебель, и посуда столовая и кухонная: котлы, чугуны, кадки – всё вывезли, до малого горшочка. Церковное всё самое наилучшее взято тогда было: ковры, платки, полотенца».—В эту тяжёлую и жестокую пору сёстры Тюнинского монастыря лишились своей настоятельницы, руководившей обителью двадцать пять лет. 20 августа 1920 года игумения Клавдия скончалась в возрасте 77 лет. А 23 числа того же месяца по христианскому обряду погребена была на монастырском кладбище.

Общее собрание насельниц из 46 монахинь и 81 послушницы не стало дожидаться решения кадрового вопроса со стороны раздираемого в это смутное время внутренними противоречиями епархиального руководства и передало бразды правления рядовой монахине, до того исполнявшей обязанности чтицы и певчей. Это была матушка Мелитина (в миру Мария Ивановна Введенская, дочь личного почётного гражданина, волостного писаря с. Солодилово Ефремовского уезда Тульской губернии), которая сразу же приступила к исполнению обязанностей как уполномоченная от сестёр, а с 1922 г. – уполномоченная от трудовой общины.

Вот как вспоминала матушка Мелитина то суровое время, в которое ей судил Господь управлять Богородице-Тихоновским монастырём: «После отбора земли и хлеба насельницы монастырские питались от трудов. Молодые летом обрабатывали в окружности землю. Постарше – зарабатывали прядением шерсти и вязанием чулок. Кто поискусней – вязали фуфайки, ткали платки. А осенью 1920 года трудовой артелью стали мы работать на Красную армию. Брали шерсть, пряли и вязали чулки, перчатки и тёплые фуфайки, за что нам даны были хлебные карточки и платили за каждую вещь. Так прожили 1920 и 1921 годы...».

Матушка Мелитина стала для Богородице-Тихоновской общины тем кормчим, что не дал революционным волнам разбить вверенный её управлению корабль в то страшное время, когда иные корабли черноризцев с куда более славной историей и, казалось бы, незыблемыми духовными традициями терпели крушения в разбушевавшемся море безбожных Советов. Убедилось в этом и епархиальное руководство, формально закрепившее избрание и возведшее монахиню Мелитину в сан игумении. Под мудрым её руководством Тюнинская община в трудах и молитвах дожила до 1930 года, до последнего дня руководствуясь во внутреннем своем распорядке положениями некогда данного Священным Синодом монастырского устава. Вплоть до 1930 года в Тюнинской обители, уже не существовавшей по отчетам большевистского чиновничества, совершались постриги. Так, в 1927 году приняла постриг монахиня Мелания (Мария Фёдоровна Теняева), в 1929 году «пострижена только одна монашка – Ольга». В начале 1930 года, перед самым арестом и окончательным разгоном инокинь готовилась к постригу послушница Наталья Ивановна Селищева.

Но не только уставные каноны сохраняли единство сестричества, а ещё и сознание своего единства во Христе перед общим неотвратимым врагом. Матушка Мелитина не раз говорила сёстрам: «Послал Бог людям большие испытания, чтобы узнать, кто твёрд в вере, а кто слаб. Мы, монашки, должны укреплять веру народа». И они добивались этого и словом, и делом не только не оставляя родного пепелища, но трудами своими, подкреплёнными непрекращающейся молитвой, раз за разом восстанавливая разоряемое большевиками и их прислужниками. Народ же, видя такую твёрдость тюнинских инокинь, ради искренне уважаемых «матушек» готов был решиться даже на открытое неповиновение властям. Не случайно во всей Задонской округе только в Тюнино были зафиксированы беспорядки с участием рядовых граждан, вставших на защиту церковного имущества в дни его изъятия под лицемерным предлогом «помощи голодающим Поволжья» в 1922 году. Вот что было записано в следственном деле 1930 года со слов М.И. Рублёва, бедняка-крестьянина из села Тюнино: «Как только приехали работники уезда производить изъятие, игуменья Введенская распорядилась бить в набат. Набатом в колокола были собраны люди со всего Тюнино и из окрестных деревень, которые не дали производить изъятие и прогнали представителей власти». После этого тут же был выслан из Задонска вооружённый отряд с пулеметом, которым и был обстрелян монастырь. И только после этого из монастыря были изъяты церковные ценности».

Архивные протоколы сохранили сведения об отнятой тогда в Тюнино богослужебной утвари и ризах с особо чтимых икон. Так, по данным на 4 мая 1922 г. изъято «... Три сосуда из них один малый с прибором и большой без прибора вес 4 ф. 31 золотник; пять крестов и дарохранительница 5 ф. 64 золотн.; десять лампад и два ковшика 6 ф. 81 золотн. Восемь риз с икон 4 ф. 19 золотн. Всего весом 24 ф. 64 золотника. Приблизительно на один миллион рублей». Известно, что монахини просили возвратить отобранный у них крест с финифтью, возместив его стоимость серебром по весу, но грабители с мандатами согласились лишь на условии, что серебра дадут в два раза больше. При этом все церковные ценности считались на вес, как лом драгоценных металлов, а потому на 9 июня 1922 г. изъятыми из церквей Тюнинского монастыря числились 26 фунт. 14 золотн. серебра (приблизительно 10,5 кг), оцененные в 1 млн. руб. по ценам того времени.

То есть доход, полученный грабителями именем народа, оказался невелик – только за аренду своих же зданий сёстры к тому время платили коммунхозу ежемесячно по 4 миллиона... Деньги эти выплачивались согласно договору, заключённому 30 апреля 1922 г. между отделом коммунального хозяйства Задонского уисполкома и «коллективом», представлявшим для советской власти формально уже бывший Тюнинский монастырь. По договору «укомунотдел передаёт и закрепляет за коллективом все здания и постройки женского Тюнинского монастыря, расположенные в 2 верстах к северу от г. Задонска по шоссе, ведущему в Патриаршее село... Закрепляются за коллективом как оставшиеся вне коммунального фонда» под охрану от расхищений и на условиях ремонта всего разрушенного в течение пяти лет. Передавалось всё это на правах десятилетней аренды. При этом 10% жилого фонда оставались «в распоряжении запасного жилищного фонда укомотдела» и могли быть использованы по ордерам жилищного подотдела.

Заключению договора предшествовало вселение в монастырь детской колонии, которая уже в октябре 1920 г. приехала в монастырь. «Заняли большой двух­этажный корпус, зимнюю церковь, столовую, кухню, два малых дома, бывшую просфорню, а в остальных корпусах жили» монахини. В апреле 1922 г. колония переехала в Скит – бывший Тихоновский мужской монастырь, оставив ранее занимаемые здания в ужасном состоянии – «печи поломаны, стёкла побиты, стены поковыряны». Все эти разрушения арендаторы, до того не раз ограбленные советской властью, должны были отремонтировать за свой счёт. Стоимость капитального ремонта, засчитанная в уплату аренды, составляла 495 800 000 руб.

Согласно п. 16 указанного договора арендаторы обязывались выплачивать ежегодно 48 960 000 руб. в течение всего срока действия договора, заключенного на 10 лет. Причём властями было оговорено, что в денежном выражении цены действительны только на первые 3 месяца, а далее «изменяются пропорционально с движением средних цен на продукты и материалы данной местности».

Несмотря на довольно обременительные условия договора, сёстрам удавалось исправно их выполнять вплоть до 1930 года. Чего это стоило матушкам, пришедшим в своё время искать за монастырскими стенами спасения от житейских бурь, проводить время в молитвах и не слишком обременительных трудах на разного рода послушаниях, представить непросто, но возможно из показаний игумении Мелетины: «Чтобы рассчитаться по аренде, летом, кто в силах, обрабатывали поля. Приезжали и брали целыми партиями на совхозы – человек по 25 и больше. Сажали, пололи, косили, вязали, молотили цепами и на молотилках, собирали картофель, убирали коноплю, копали и чистили свеклу. Мели базарную площадь». И, судя по статистике, учитывавшей насельниц сохранявшейся обители несмотря ни на что, дрогнули из них весьма немногие. К 1930 г. в числе тюнинских сестёр всё ещё оставалось 69 человек.

За заботами собственными не оставляли тюнинские матушки попечением и своих братьев во Христе, которым ранее их суждено было испить горькую чашу тюремную. Известно, что Богородице-Тихоновские монахини горячо откликнулись на просьбу последнего настоятеля Задонского Богородицкого монастыря архимандрита Никандра (Стурова) помочь оказавшемуся в заключении бывшему епископу Воронежскому Алексию (Бую). А когда сам отец Никандр и его товарищи по вере оказались ввергнуты осенью 1929 г. в узилище, матушки и тут не оставили их заботой. Не скрываясь, носили тюнинские монахини передачи братии монастыря, пока тех не перевели в Елец. В 1930 году они собирали деньги для сосланного на Соловки епископа Алексия (Буя). В том же 1930 году после закрытия городского Никольского храма жители Задонска усилили своё посещение бывшего монастырского храма в Тюнино, ставшего приходским.

Но пробил час и Богородице-Тихоновского Тюнинского монастыря, остававшегося последней цветущей ветвью на некогда пышно произраставшем древе Задонского монашества. Можно лишь предположить, что в Тюнинской обители жили надеждой, будто и новая гроза, окончательно разорившая в 1929 г. Свято-Троицкий Тихоновский женский и Богородицкий мужской монастыри Задонска, минует их стороной, как и многие иные грозы до того. Основания для такой уверенности были. Во-первых, срок действия договора аренды, по которому монахини полноправно владели бывшими монастырскими зданиями, истекал лишь 1 мая 1932 г. Во-вторых, матушки были уверены в поддержке местного населения, не оставлявшего насельниц обители в трудные минуты как помощью трудом и хлебом, так и открытым противостоянием властям, как было весной 1922 г. И действительно, тюнинцы были готовы вновь выйти на защиту монастыря. Особенно женщины. Как показывал позднее на следствии бедняк из Тюнино А.Ф. Рублёв: «Женщины-крестьянки, узнав о предстоящем выселении монашек, им сочувствовали. И если бы монашки вздумали поднять набат, женщины собрались бы».

Такая поддержка не случайна. Среди воцарившегося послереволюционного хаоса и беззакония «благоустроенное общество иночествующих строгим исполнением своих возвышенных правил возбуждало в окружающих ревность к благочестию и благотворно влияло на дух народности». Кроме того, храм Тюнинской обители, с момента формального упразднения Советами Богородице-Тихоновского монастыря считавшийся приходским, за минувшее десятилетие стал для крестьян окрестных деревень, измученных продразвёрстками и побо­рами под видом налогов, единственным утешением и ободрением, дававшим надежду на «жизнь будущего века».

Немалая заслуга в этом последнего духовника женского монастыря священника Гордея Ивановича Аргунова, человека веры непререкаемой. Даже перед лицом палачей, влекших его на неправедное судилище, не отрёкся он от своих убеждений и заявил твёрдо: «Я верую в учение Господа Иисуса Христа и стараюсь быть верным исполнителем Его слов!» Незаурядный этот служитель церкви, родившийся в 1861 году и бывший учителем пения Задонской женской гимназии до революции, избрал стезю служения Христу в сане иерея уже в годину послереволюционных испытаний, достигнув зрелого возраста. В те дни стало ясно, что новая власть послана народу православному в испытание, причем жесточайшее, с кровью и муками.

Протоколы следственного дела, инспирированного в 1930 году против тюнинских матушек и отца Гордея, помогают понять выбор скромного учителя пения, главным богатством жизни которого была от юных лет вера во Христа. «Существующую в настоящее время советскую власть – власть безбожников – я расцениваю как наступление преддверия власти антихриста», – заявил следователю отец Г.И. Аргунов. Он искренне убеждён был в том, что Господь вот-вот призовёт всех на суд и судить будет «по делам их». И в такой момент, видя, сколь жестока новая власть к пастырям, несущим слово Божие, и сколь велика потребность в таком слове, не мог остаться равнодушным, а потому принял крест исповедничества, пронеся его до мученического конца. Не будучи монахом, он воспринял монашество сердцем своим и службы совершал по монастырскому уставу – размеренно и неспешно, с должным благоговением и прочувствованностью. За это отец Гордей не раз подвергался нападкам со стороны сторонников "обновленчества". Так, ктитор тюнинской церкви П.Т. Числов ставил позднее в вину отцу Г.И. Аргунову «чрезмерную религиозность, да то, что церковные службы у него всегда продолжаются очень долго».

А вот Церковь с благодарностью воспринимала труды верного своего служителя. Гордей Иванович Аргунов пользовался большим уважением со стороны последнего настоятеля Задонского Богородицкого монастыря архимандрита Никандра (Стурова). Вполне возможно, что именно отец Никандр направил бывшего учителя пения городских школ и бывшего регента Успенского собора Задонска на стезю иерейского служения, увидев в нём человека близкого по духу и вере. И не ошибся. Отец Гордей искренне поддержал архимандрита Никандра в его протесте против соглашения с безбожной властью, заявленного митрополитом Сергием (Страгородским) в 1927 г. Известно, что в сентябре 1928 г. по представлению архимандрита Никандра отец Гордей Аргунов решением иосифлянского епархиального руководства был удостоен награждения скуфьёй после совершения нескольких богослужений в Ельце в сослужении с епископом Алексием (Буем).

Пребывание рядом столь сильного в вере служителя Господня, ставшего опорой духовного строения Тюнинского мо­настыря, весьма поддерживало игумению Мелитину в её неустанном попечении о сохранении монастырского устава в руководимой общине. Служба в Вознесенской церкви проводилась по всем правилам и особенностям монастырской церкви и проходила каждый день. Но вот грянуло постановление ВЦИК от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях», инспирированное более ранним директивным письмом секретаря ЦК ВКП (б) Л.М. Кагановича, где резко осуждалась недостаточная ретивость в процессе изживания религиозности, а собственно духовенство прямо объявлялось политическим противником коммунистов. Постановление ВЦИК поставило религиозные общины на местах в значительно более жёсткие рамки, дав законные основания массовому закрытию храмов. И оно началось без промедления.

Для Тюнинского монастыря осень 1929 г. стала роковой. Слово «коллективизация» звучало всё чаще, и собрание за собранием, организованные уполномоченными, обсуждали эту тему. Всё настойчивее на этих собраниях с подачи тех же уполномоченных тюнинский «сельактив, поднимая вопрос организации коллектива, ставил своей задачей выселение из зданий монастыря монашек и использования этих зданий под нужды коллектива».

Меж тем тюнинские монахини под руководством игумении Мелитины, мудро сторонившиеся политики (они даже для Красной армии работали), саму по себе коллективизацию воспринимали лишь как ещё один факт безбожной общественной жизни страны Советов. И протестовать против неё не собирались. Тогда местные власти устроили провокацию: среди жителей села стали усиленно распускать слух, что всех монахинь выгонят, а на месте монастыря будет устроена «безбожная коммуна». Из протокола допроса будущего председателя этой коммуны следовало, что он «в конце декабря 1929 г. ходил по зданиям монастыря, осматривая их на предмет определения пригодности для использования под колхоз». И то, что под этим предлогом собираются разрушить их многострадальную иноческую общину, лишив её общего крова, не могло не возмутить монахинь. По воспоминаниям жительницы с. Тюнино, «монашки говорили, что добровольно из монастыря не уйдут». Тем более что на руках у игумении Мелитины был веский контраргумент против попыток выселения – тот самый договор аренды, действительный ещё на полтора года. Монахини просили местных жителей защитить их и спасти от выселения. Стремясь предотвратить образование колхоза, а значит, и своё выселение, монахини начали говорить о близящемся втором пришествии антихриста, слугами которого якобы являются коммунисты. В этих условиях, по их словам, люди должны были «больше молиться Богу, слушать священников, не иметь никакого дела с большевиками». В рассуждениях монахинь о предстоя­щей коллективизации было много разумного, даже пророческого: «Несчастные те люди, которые попадут в коллектив. Там будет между собой сплошная резня, ежедневные драки, потому что люди живут без Бога, руководимые силой дьявола и не смогут мирно жить. Вот у нас в монастыре действительно была девичья коммуна. Мы без молитвы никогда никакой работы не начинали, друг на друга не роптали, не завидовали, кому какая досталась работа, потому что каждая из нас несла крест, наложенный самим Богом. А теперь народ неверующий, завистливый, греха бояться не стали. И за это власть не судит, потому что во власти такие люди, которые сами ни совести, ни греха не понимают. Они давно уже свою душу продали антихристу. Будет время – будут каяться все властелины, но Бог их раскаяния не примет».

И тогда в дело вмешался Елецкий окружной отдел ПП ОГПУ по Центрально-Чернозёмной области. Монашествующих Тюнинской обители обвинили в том, что они выступают против коллективизации, а следовательно, против политики партии. 10 февраля 1930 года оперуполно­моченный Елецкого окротдела Донцов постановил принять к производству дело по обвинению бывших монашек и священнослужителей Тюнинского монастыря в деяниях, подпадающих под статью 58/10 Уголовного кодекса. После чего Елецкий окротдел ОГПУ в первой половине февраля «произвёл ликвидацию настоящей группировки».

Как явствует из хранящегося ныне в ГАЛО дела № 453, обвиняемые, по мнению следствия, представляли собой организованную группу, систематически вели «антисоветскую агитацию против проводимых в деревне советской властью мероприятий, используя религиозные предрассудки крестьянства». Зачисленные ГПУ в состав «группы» всего 15 человек, по мнению следствия, явились «организаторами и руководителями, а отдельные – участниками нелегального собрания группировки, на котором обсуждался вопрос срыва проводимого в селе Тюнино дела коллективизации и организации массового волнения на случай выселения из здания бывшего монастыря монашек».

Зная из оперативных данных о настроениях местного населения, чекисты явились в монастырь глухой ночью. Матушки попытались оказать сопротивление доступными средствами: забаррикадировав окна и двери столами, стульями, скамейками. На требовательный стук в дверь мать Мария (М.И. Богомолова), призвав сестёр к твёрдости в посылаемых испытаниях, заявила: «Пусть власть ломает дверь и силой выводит нас отсюда, а мы добровольно не уйдем!»

Но двери, даже забаррикадированные, власть не остановили. Причем операцию чекисты провели столь быстро и напористо, что жители близлежащего Тюнино о случившемся узнали лишь с рассветом, когда защищать было уже некого. Вот что вспоминала о произошедшем той февральской ночью П.Н. Кутьина: «В ночь ареста монашек, на рассвете, ко мне в окно кто-то стукнул и сказал, что выселяют монашек. Я быстро оделась и с дочерью Анной пошла к монастырю посмотреть, что там делается. Но, придя туда, никого не застала».

Вместе с насельницами из разорённой обители вывезли и принадлежавшее им имущество. Педантично составленный писарями ОГПУ реестр конфискованного даёт наглядное представление о том, в какой материальной нищете пребывали все эти годы насельницы некогда богатого монастыря. В описи, насчитывавшей 612 пунктов, одно за одним следуют перечисления: «ветхое одеяло – 1; пшено в ведре – 1; банка с пшеном – 1; польто ветхие ситцевые – 2; дерюги хлопковые – 2; примус – 1; ящик, в ко­тором находятся сумочки с мукой – 1; валенки подшитые – 1; старых польто – 3; старых юбок – 6» и т. д., вплоть до ножниц, клубков пряжи, носовых платков и нижнего белья. Всё было передано на хранение председателю сельсовета. Самое же драгоценное из изъятого: «денег 235 рублей 83 копейки» да «облигаций 395 рублей» с пометкой «хранятся в сберкассе»...

Виновность монахинь и священнослужителей Тюнинского монастыря должна была определить во внесудебном заседании пресловутая «тройка». А потому дело готовилось к рассмотрению наспех и небрежно. В материалах не просматривается хоть сколько-нибудь убедительной попытки обосновать выдвинутые обвинения. Доказанным может считаться лишь одно: ни арестованная 12.02.1930 г. игумения Мелитина, ни священник Гордей Иванович Аргунов своими убеждениями не поступились. А потому и приговорены были 13 мая 1930 г. решением «тройки» при ПП ОГПУ по ЦЧО по внесудебному рассмотрению дел к высшей мере наказания – расстрелу. По преданию, расстреляли их в Елецкой окружной тюрьме.

Неисповедимыми путями не только трагическая судьба игумении Мелитины и отца Гордея, но и то, как держались они на допросах и что не отреклись от веры Христовой, стало известно многим верующим. Вот какое предание довелось услышать в июне 2001 г. из уст старожила с. Панарино А.Г. Дмитриева, в молодости близкого к Задонскому монашеству: «Расстреляли тут двоих. В Тюнинском монастыре был отец Гордей, и там была настоятельница. Жил отец Гордей при Тюнинском монастыре, у него там жилье было. Мы последнее время, когда Задонские монастыри закрыли, сюда ходили на службы и видали его. Он уже старенький был. А когда их всех брали, то спрашивали: "Бог есть?" А они, многие, на это дело отвечали: "Мы же не видали Его... не знаем. Нам по книгам только известно". А эти – отец Гордей и настоятельница – на вопрос: "Бог есть?" – отвечали: "Есть!". А чекисты: "И сатана есть?" – "Есть". – "А мы, что, значит, прислужни­ки его?". – "Предполагаем". Ну, после таких ответов и не стали с ними церемониться».

Остальные участники «группы» осуждены были к различным срокам лишения свободы. Это иеродиакон Серафим (Меренков Сергей Дмитриевич) – 10 лет; монахиня Агния (Букреева Анисья Васильевна) – 5 лет; послушница Прасковья Ильинична Подоприхина – 5 лет; послушница Наталья Васильевна Селищева – 5 лет; послушница Софья Ивановна Столбовских – 5 лет; Студеникина Пелагея Семеновна (предположительно, монахиня) – 5 лет; монахиня Мелания (Теняева Мария Фёдоровна) – 5 лет; Родионова Евдокия Петровна (предположительно, монахиня) – 5 лет; послушница звонарка Евдокия Фёдоровна Юркина – 5 лет; монахиня Антония (Родионова Анастасия Петровна) – 3 года; монахиня Мария (Богомолова Мария Ивановна) – 3 года; монахиня Кирилла (Кретинина Ксения Ивановна) – 3 года; послушница Кретинина Мария Ивановна – 3 года.

Судьба тех остальных насельниц из 69 сестёр Тюнинской общины, кто не был затронут уголовным делом, к сожалению неизвестна. По сохранившимся документам и не вполне достоверным воспоминаниям старожилов с. Тюнино можно предположить, что отдельные сёстры разорённой обители доживали свой век в населённых пунктах ближней округи. В том числе, в Задонске, Донском и Тюнино. Достоверно известно лишь, что монахиня Богородице-Тихоновского женского монастыря Дарья Павловна Болдырева проживала в с. Тюнино до 1931 года. А в этом году была арестована и осуждена к лишению свободы вместе с приютившей её семьей. Хозяина дома, зажиточного крестьянина-единоличника, обвинили в кулацких настроениях и антиколхозной пропаганде. Проживавшая в его доме монахиня стараниями следователя была представлена как идеолог этого «антиколхозного заговора».

Так перестал существовать Богородице-Тихоновский Тюнинский женский монастырь. Бывшим прихожанам Вознесенского храма обители удалось спасти часть икон. По воспоминаниям одного из старожилов села Тюнино, «...иконы народ тогда по домам разбирал...» К сожалению, и то, что было спасено, видимо, безвозвратно унесла в небытие река времени. Пока что ни одна из икон разорённых некогда церквей Тюнинского монастыря в восстанавливаемую ныне обитель не вернулась.

А тогда, в 1930 г., изгнав монахинь, монастырь отдали коллективному хозяйству. Но колхоз, устроенный на бывшем монастырском дворе, хозяйничал здесь недолго. Сельскому хозяйству нужна была техника. Её предоставляли машинно-тракторные станции, одна из которых и была размещена ещё до войны на подворье упраздненной обители. Когда же МТС стали не нужны, бывшие церкви и келейные корпуса вновь заняли подразделения центральной усадьбы сельскохо­зяйственного предприятия. Сначала – совхоза «Задонский», а позднее – ТОО «Задонское».

В здании Александро-Невской церкви, находившейся в одном корпусе с трапезной, богадельней и покоями игумении, устроили механические мастерские. Лишь сохранившиеся с одной стороны изрядно выщербленные колонны да сводчатые окна и дверные проёмы напоминали к началу 90-х годов XX столетия, что изначально здание сооружалось для других целей.

Живоносный источник, обустроенный некогда святителем Тихоном, оказался погребён под конторским зданием, при сооружении которого использованы были внешние стены Богородицкого храма постройки 1813 года. Рядом с конторой сохранялся наружный водоем, выложенный тесаным камнем, оттуда некогда поступала благодатная влага в купальни при святом источнике. Сами же ку­пальни после разорения обители были срыты до основания. От колокольни и главных ворот Богородице-Тихоновского монастыря оставались лишь руины, позволяющие думать, что некогда это были внушительные и приятные глазу сооружения.

Самый поздний и самый красивый пятиглавый Вознесенский храм сохранил свои общие очертания, но сильно обветшал. К тому же из пяти барабанов с шатровыми покрытиями в конце концов осталось только четыре. По сведениям моториста Д.И. Лобеева, чья трудовая биография с 1942 г. была связана с мехмастерскими сначала МТС, потом хозяйства, кирпичный барабан Вознесенского собора «стал явно наклоняться и грозил упасть. Пришлось его разобрать, а крышу в этом месте залили бетоном». Внутри же церковь в последние годы квартирования здесь ТОО производила гнетущее впечатление. Опустевший дом Божий стал приютом для голубей и складом для всяких необходимых в механическом хозяйстве запчастей. Стены покрывал слой непроглядно-чёрной копоти после случившегося как-то пожара. От росписей, по воспоминаниям Лобеева, ещё различимых в первые годы его работы, и следов не осталось. Пожар – не единственное бедствие, которое обрушилось на «новосёлов», разместившихся в монастырских постройках. Затеяли было руководители хозяйства при мастерской соорудить сауну. Поставили котел, оборудовали парилку. Да попариться толком не успели. По бытующей среди рабочих версии, паром решило побаловаться начальство. Понятное дело, выпили. Возможно, и немало. Попарившись, забыли выключить агрегат, который, перегревшись, и рванул. Да так, что взрыв котла вынес все двери и окна. Будь в мастерских люди, без жертв бы не обошлось. Да Бог милосерден... А самое знаменательное во всей этой истории с взорвавшейся котельной то, что случилось она аккурат на Пасху... В общем, не очень уютно было на бывшем монастырском дворе новым хозяевам. Причём настолько, что начали уже строить новую центральную усадьбу для своего хозяйства в с. Уткино, и тут настали новые времена. Пришла пора возвращать отнятое некогда у Православной Церкви. 23 мая 1989 года, прокурор Липецкой области А.И. Комраков утвердил заключения о реабилитации всех 15 невинно осуждённых священнослужителей и монахинь Тюнинской обители.

Восстановление монастыря

А с осени 1994 года, по благословению митрополита Воронежского и Липецкого Мефодия (Немцова), насельники Задонского Рождество-Богородицкого мужского монастыря взяли на себя попечение о восстановлении разорённого Богородице-Тихоновского монастыря. Первоначально привели в порядок Вознесенский храм, освободив его от бывших складских завалов, отмыв по возможности закопчённые стены. А затем принялись за восстановление глав церкви, лишённых кровли и грозящих обрушением. Заново был отстроен разобранный некогда барабан юго-западного шатра. В 1996 году кровля на всех пяти главах была восстановлена, и вскоре их увенчали вновь установленные кресты. Затем были начаты работы по восстановлению бывшей трапезной и переделке совхозной конторы под келейный корпус и домовую церковь.

С осени 2001 года строительные работы в возрождаемой обители особенно успешно велись под непосредственным руководством послушника Рождество-Богородицкого монастыря Германа Мельникова, в Великий пост 2002 года принявшего монашеский постриг с именем Аристарх. Возглавляемая им бригада завершила восстановление здания трапезной и отделку помещений в бывшей совхозной конторе, предназначенных под кельи насельниц, уже стекавшихся в Тюнино. Так, в частично отстроенной обители началось возрождение монашеского уклада.

А 26 декабря 2002 года Священный Синод Русской Православной Церкви принял историческое решение об открытии Богородице-Тихоновского (Тюнина) женского монастыря. Возглавить вновь созидаемую женскую монашескую общину в должности старшей сестры митрополит Мефодий благословил монахиню Арсению (Семёнову), бывшую до этого насельницей Свято-Тихоновского Преображенского женского монастыря, что расположен в лесном урочище Скит к северу от Задонска. И с 24 июня 2002 года матушка Арсения несёт хлопоты по устроению обители. А 17 августа 2004 года на заседании Св. Синода Русской Православной Церкви был рассмотрен рапорт епископа Липецкого и Елецкого Никона (Васина) об утверждении монахини Арсении (Семёновой) настоятельницей Богородице-Тихоновского Тюнинского женского монастыря города Задонска Липецкой области. И Синод постановил утвердить монахиню Арсению в должности настоятельницы указанной обители. К Пасхе 2006 года матушка Арсения удостоена права ношения золотого наперсного креста.

Вот как вспоминает сама матушка Арсения о возобновлении в Тюнинской обители монашеского общежития: «Первая сестра, которая со временем стала послушницей, Анна, приехала из Липецка. В основном, вначале приходили мирские. Потом пришла первая из монашествующих сестёр – мать Нина. Она несла послушание в Задонском Рождество-Богородицком монастыре, в швейной мастерской, а затем, по благословению Владыки Никона, перешла сюда. Здесь спасается и ныне, возглавляя нашу швейную мастерскую. Она шьет для нас апостольники, мантии, подрясники, рясы и иные вещи, необходимые для быта монастыря и его насельниц».

В связи с образованием 7 мая 2003 года Липецкой и Елецкой епархии Богородице-Тихоновский (Тюнин) монастырь прошёл процедуру перерегистрации. Ус­тав его 30 июля 2003 года утверждён был епископом Никоном. Современный Тюнинский монастырь – это здание бывшей конторы совхоза «Задонский», утопающее в зелени тесно обступающих его елей. Стараниями насельниц и их доброхотных помощников вид у этого просторного дома с мощными стенами уже совсем не конторский. Да и немудрено – ведь устроили «контору», разрушив старинный храм во имя иконы Пресвятой Богородицы «Живоносный Источник». Но сломали не «до основанья», как полагается по революционным призывам, а потому и проступают ныне всё ярче храмовые пилястры и своды, как будто краски на вдруг обновившейся иконе. Здесь и располагаются кельи матушек и небольшой домовый храм.

Среди святых образов на стенах трапезной – портрет игумении Тюнинской обители, предположительно Клавдии (Нарциссовой). Кстати сказать, в день мученической кончины последней настоятельницы матушки Мелитины и духовника обители отца Гордея Аргунова в возобновлённом Тюнинском монастыре совершаются по ним панихиды. Служатся они в домовой церкви обители, освящённой во имя иконы Матери Божией «Живоносный Источник». Церковь эта устроена в западной оконечности здания бывшей конторы, перестроенной из первого храма обители. Первое богослужение, вечернее, в домовом храме монастыря состоялось 16 августа 2003 года. А 17 августа иеромонахом Поликарпом (Шарым) совершена была литургия. Отец Поликарп и ныне продолжает своё служение духовником Богородице-Тихоновской обители, будучи официально утверждённым в этой должности указом правящего архиерея от 1 сентября 2003 года. А на Пасху 2004 г. иеромонах Поликарп за свое беспорочное служение удостоен сана игумена.

По благословению Владыки Никона богослужения совершаются в домовой церкви обители по воскресным дням и по праздничным. Здесь, в домовой церкви Тюнинского монастыря, фактически и начинается каждый день сестёр, спасающихся в стенах обители. Собравшись в храме, с 6 утра читают матушки утренние молитвы, Полунощницу, акафист Божией Матери нараспев и потом – малое своё монашеское правило. Как и встарь, читается «неусыпаемая Псалтирь». Круглосуточно и неукоснительно звучат здесь псалмы Давидовы, поочередно читаемые сёстрами Тюнинской обители. В теплое время Псалтирь читается на крылечке при входе в здешнюю церковь. А после 8 утра направляются сёстры исполнять различные послушания. Забот, причём, требующих немалых затрат труда и времени, у них немало. Ведь до полного возрождения Тюнинской обители, в прежней славе её, пока что очень далеко, и предстоит трудиться не один год. Не случайно и ныне большая часть возвращенной монастырю территории напоминает стройплощадку. К моменту принятия решения о возрождении упразднённого после революции женского монастыря здесь совсем не оставалось зданий, пригодных как для молитв, так и проживания насельниц. Всё пришлось либо строить заново, либо перестраивать обратно, после того как за долгие советские годы хозяйствующие субъекты старательно перелицевали под свои нужды доставшиеся им монастырские постройки.

Так, лишь стены остались от здания церкви во имя святого князя Александра Невского с примыкавшими к ней трапезной на первом этаже и келией игумении с обширной приемной – на втором. Из-за отсутствия прежних планов здания восстановить его первоначальный облик и расположение помещений оказалось невозможно. А потому и пришлось строить новую трапезную параллельно со старым корпусом. В ней устроена домовая церковь, которая, как и прежде, освящена во имя святого князя Александра Невского епископом Никоном 1 июля 2006 года.

Очень многие владельцы и руководители предприятий с пониманием относятся к смиренным просьбам тюнинских сестёр и стараются посильно им помочь. Кто-то поддерживает обитель финансами, кто-то – строительными или иными материалами, потребными для её скорейшего восстановления. Очень многое сделало для монастыря предприятие «Липецкоблтехинвентаризация» и её руководитель Владимир Иванович Акатов, превратившие поддержку тюнинских матушек в один из пунктов своей программы благотворительности. На их средства приобретены колокола к Рождеству 2003 года, построена купель на источнике, освящённом трудами и молитвами Святителя Тихона, чудотворца Задонского. Притекают и скромные, но искренние частные пожертвования. Многие паломники своим личным трудом благотворят обители. На эти скромные, но так необходимые пожертвования в августе 2007 года начаты реставрационные работы внутри Вознесенского собора, восстановление надвратной колокольни.

Настоятельницы Богородице-Тихоновского Тюнинского монастыря

Евсевия, монахиня, 1861-1863

Поликсения (Кондратьева), монахиня, с 1867 игум., 1863-1894

Клавдия (Нарциссова), монахиня, с 1897 игум., 1895-1920

Мелитина (Введенская), монахиня, с 19?? г. игум., 1920-1930

Арсения (Семёнова), монахиня, 2002-по настоящее время

Священно- и церковнослужители храма иконы Божией Матери "Живоносный источник"

Попов Владимир, сященник, 1866-1870

Попов Иоанн Феодорович, священник, 1871-1872

Песков Павел, священник, 1878

Федотов Николай, священник, 1881-1886

Попов Иоанн Викторович, священник, 1884

Хреновский Николай, священник, 1887-1888

Богомолов Иоанн, священник, 1887-1888

Болховитинов Иоанн Васильевич, священник, 1888-1893

Никонов Димитрий, священник, 1891

Базилевский Иоанн, священник, 1891

Лебедев Иоанн Евфимович, священник, 1891-1903

Мишин Евгений Димитриевич, священник, 1893-1904

Драчёв Иоанн Алексеевич, священник, 1903-1919

Пчелинцев Стефан Стефанович, священник, 1904-1922

Аргунов Гордей Иоаннович, священник, 1925-1930

Пантелеймон, иеромонах, упом. 1926

Поликарп (Шарый), игумен, 2003-по настоящее время

Шувалов Роман Львович, священник, 2004-2006

Попов Василий, диакон, 1886-1888

Данков Василий, диакон, 1888-1890

Лукин Василий, диакон, 1890-1894

Вислянский Александр Иаковлевич, диакон, 1894-1897

Попов Михаил Иоаннович, диакон, 1897-1900

Нестор, иеродиакон, упом. 1926

Анастасий (Беляков), иеродиакон, 2006-по настоящее время

Реликвии и святыни храма

чудотворная икона Матери Божией, украшенная «жемчугом и сребропозлащенной ризой», принесённая в дар «одним из рода Викулиных» по основании храма «Живоносного Источника» (утрачена).

Использованы материалы сайта: Липландия
Использованная литература:
А.Ю. Клоков, Морев Л.А., Найдёнов А.А. "Храмы и монастыри Липецкой и Елецкой епархии. Задонский район. Часть I", Липецк, 2007 г.
Самбикин "Указатель храмовых празднеств в Воронежской епархии. 1881-1884"
П. Никольский "Справочная книга для духовенства Воронежской епархии. 1900"
Яндекс-фотки